Дедушка умер от сердечного приступа полгода назад. Скорая приехала спустя два часа после вызова.

Катя не успела отойти от трагедии, как объявились представители банка.

— У дедушки была страховка, — сразу же заявила Катя.

Равнодушные глаза представителя банка подсказали ей, что в чем-то крылся подвох.

— Ваш родственник подписывал страховку, зная, что у него сердечнососудистое заболевание. Мы взяли выписку из больничной карты. На него, к сожалению, страховой случай не распространяется.

Катя не стала спорить. Смысл? Они подготовились.

— Я вас поняла.

Дедушка хотел, чтобы она уехала из их провинциального города. Считал, что город умирает, и здесь нет будущего.

После того, как она закрыла дверь за представителями банка, попросту говоря, коллекторами, Катя прошла в гостиную и села прямо на пол. Что делать дальше?

Кредит плюс коммунальные платежи, само проживание — её зарплаты не хватит.

Устроиться на вторую работу? Сейчас она её не потянет, не тогда, когда сердце разрывалось от боли и тоски. Машину ей не продать, она кредитная.

Катя обвела взглядом старый дом, давно требующий ремонта.

Дедушка, может быть, ты и прав…

Может, ей и следовало уехать.

Катя выставила объявление о продаже дома, и уже на следующий день к ней приехали потенциальные покупатели. Беженцы. Они сговорились о цене, и Катя подписала договор купли-продажи. Деньги, вырученные от продажи, пошли на погашение кредита. Осталось двести тысяч. На них она собиралась снять квартиру.

В более крупном городе, как мечтал дедушка.

Ни она, ни он не могли предугадать, что её ждало впереди.

Трасса, мелкий, противно моросящий дождь. Автомобиль, стоящий на обочине. И местные торговцы, предлагающие путешественникам домашнюю выпечку.

Как потом сопоставит факты Катя, и подтвердит следствие, пострадавший остановился, чтобы купить перекусить. Из-за дождя ни он, ни она не заметили друг друга. Лишь глухой удар о капот.

Всё.

Одна жизнь оборвалась. Её же — сделала крутой вираж, к сожалению. не в благополучную для Кати сторону…

Новость о моральной компенсации и двух сиротах подкосила её. Адвокат ушёл, а Катя долго ходила по камере.

Она ждала суда и одновременно страшилась. Страшилась услышать цифру срока. боялась посмотреть в глаза детям и вдове.

Она слукавила бы, если бы сказала, что не хочет избежать наказания. Любой хочет.

Хочет остаться на свободе, гулять, радоваться просыпающемуся дню и иметь возможность заниматься любимыми делами.

Та сторона Кати, что более поддавалась малодушию и совести, говорила, что она должна сесть. И сядет, конечно, выхода у неё не было.

Другая — отчаянно хотела остаться на свободе. Даже если для этого Кате придется работать на трех работах, чтобы рассчитаться с пострадавшей семьей. Какой им прок от того, что она сядет? На компенсацию в колонии она не заработает. А так…

Может, стоило поговорить с адвокатом? Попросить его о сделке?

Катя провела рукой по волосам.

Надо подумать. Надо попытаться.

Тогда Катя ещё не знала, что ночью к ней придет визитер.

Катя не спала. Лежала с закрытыми глазами и уговаривала себя уснуть. Не получалось. Мысли, словно назойливые муравьи, копошились в голове, заставляя её метаться по койке, меняя положение и не находя места.

Как же она устала. Сил не осталось никаких.

Несмотря на то, что ей сменили адвоката, и никто больше из оперов к ней не приставал, не скалился и не делал двусмысленных замечаний, тревога не покидала её.

Не выдержав, Катя села. И именно в этот момент к ней постучали в дверь. Катя вздрогнула. Может быть, ей послышалось? Кто будет стучать в дверь камеры? Не опера точно.

Ей не послышался, потому что далее последовал щелчок открывающегося замка, и в камеру вошел мужчина в черной униформе, подобную она видела в фильмах на мужчинах, работающих в охранных организациях или спецотрядах. Одежда без каких-либо опознавательных знаков.

Катя узнала его сразу же. Он уже приходил к ней.

Человек от Руслана Коваля.

Тот, что принес ей одежду из бутиков и ресторанную еду.

Такого не спутаешь.

Человек, четко выполняющий указания.

Катя сразу же поднялась на ноги и с настороженность посмотрела на вошедшего.

Если она скажет, что всё же не думала о Ковале, соврет. Думала, и часто. Просто в основном запрещала себе, иначе накрутка была бы невероятной. У неё и так проблем выше крыши, а тут ещё и похоть опального Генерала. Поимел он её, отблагодарил.

Всё.

Оказалось, она очень сильно заблуждалась.

— Добрый вечер, Екатерина. Вижу, вы не спите. Это хорошо.

— Хорошо? И почему же? Да, и вам добрый вечер.

Какой он к черту добрый, раз пришли от Коваля.

— Руслан Анатольевич приглашает вас в гости.

О как.

Информация до неё была донесена спокойным, ровным и безэмоциональным тоном.

— У меня есть право отказаться?

Губы мужчины едва заметно дрогнули в зарождающейся усмешке.

— А он вам нужен? Отказ?

Хорошие вопросы. Правильные.

На этот раз её приглашали. Катя могла бы съязвить по этому поводу, но кому нужны её слабые потуги в юморе?

Девушка растерялась. И снова к горлу подкатил страх. Встречаться с Ковалем она не хотела. Интуитивно чувствовала, что ничего хорошего из встречи с ним для неё не выйдет по итогу.

Снова секс? Внизу живота сразу же образовался дискомфорт. Боли от воспаления её не тревожили, антибиотики и другие лекарства, которыми её пичкали, дали быстрый и хороший результат. Кстати, тут тоже спасибо товарищу генералу. Чхать бы хотели на её болезнь, если бы не он. Оказали бы помощь, но какую?

Катя молчала. Мужчина терпеливо ждал.

Каково быть таким как он? Без эмоций. Или их специально обучают?

Господи, Катя, тебе правда это интересно?

— Я пока не могу понять, что мне нужно, — честно ответила она.

— Воти определитесь, — мужчина сделал небольшую паузу. — Чуть позже.

Катя медленно кивнула.

Даже если она скажет нет, на неё наденут наручники и отведут к Ковалю. Лучше сама. У неё только-только кисти начали заживать, снова чувствовать на них металл не хотелось.

— Ведите.

— У вас теплая одежда есть?

Этот вопрос озадачил Катю.

— Нет. А зачем?

— На улице прохладно. Ладно, придумаем что-нибудь. Или мою куртку накиньте.

Катя сначала даже не поняла. Причем тут улица и температура за окном?

Когда поняла, её окатило удушливой волной, на смену которой пришёл холодный липкий пот Ноги одеревенели, казалось, их невозможно сдвинуть с места.

Приросли к полу.

— На… — Катя сглотнула, не в силах справиться с накатившим волнением. Невольно обхватила плечи руками, не подозревая, что человек, стоящий неподалеку от неё, отличный психолог и считывает жесты и мимику собеседников и не только, — улицу?

— Да, Катя, мы едем к Руслану Анатольевичу.

Дальше — как в тумане.

Она вышла с тем мужчиной из камеры. Огляделась. Серые стены и тишина. Гулкая, давящая. Никого вокруг. Даже оперативника, что закрыл бы за ней камеру. Как такое возможно? Они же в отделение полиции. Если углубляться дальше, копнуть, становилось не просто страшно, охватывал удушающий ужас. Полное беззаконие.

Власть сильнейших, какая она есть.

Потом был двор. И да, прохладный ночной воздух, что сразу окутал Катю. Ей на плечи всё же накинули черную ветровку. Катя автоматически закуталась в неё и посмотрела на сопровождающего, который остался в черной обтягивающей футболке. Отчего-то глаз зацепился за руки. Жилистые, крепкие. Не перекаченные, без протеиновой мышечной массы. Такие сдавят, как клещами. Не вырвешься.

Про «не вырвешься» — это она зря.

Сразу вспомнились другие руку.

Но воспоминания растворились в другой эмоции.

Свобода.

Вот она, рядом.

Ты дышишь ей, стоишь рядом с ней.

И она безумно нереально для тебя далека.